Су Ши не интересуется тихим и сосредоточенным проникновением в «сущность»; для пего способ ее выражения — непосредственный, беспрепятственный, ничем не скованный творческий порыв. Казалось бы, такие противоположные и несовместимые состояния! Да и картины Су Ши так непохожи на пейзажи Го Си, и сам Су Ши принадлежал к кругу художников-ученых «вэньжэнь», которые свысока относились к художникам-академикам.
Однако в стихах, написанных под впечатлением несохранившегося свитка Го Си «Осенние горы, ровная даль», Су Ши очень высоко оценил творчество Го Си.
Любуюсь небольшим свитком: на нем открываются ровные дали;
Безмолвная редкая роща погрузилась в осенний вечер.
Так было, когда провожал цзяннаньского гостя:
На середине реки оглянулся, чтобы рассмотреть облачные вершины;
Отшельник из Ичуани с висками подобными инею
Лежа смотрел на осенние горы с тоской по Лояну.
Для Вас в конце свитка написал строчку каллиграфии.
Сияние подобно легкому осеннему свету на горе Сун и на реке Ло.
Когда я путешествовал вместе с Вами, время промелькнуло как один день:
Не заметил, как в зеленых горах появилась желтая трава.
Поэт, рассматривая свиток, испытывает настроение эпического покоя и грусти. Пейзаж напомнил ему о разлуке с дорогим его сердцу гостем, о быстротечности времени (желтая осенняя трава — намек на приближающуюся старость). Подобно тому, как пейзажи, писавшиеся на сюжеты стихов, не являлись простой иллюстрацией к ним, стихи к картинам не только их дополняли, а делали образы живописи более емкими.
Однако в стихах, написанных под впечатлением несохранившегося свитка Го Си «Осенние горы, ровная даль», Су Ши очень высоко оценил творчество Го Си.
Любуюсь небольшим свитком: на нем открываются ровные дали;
Безмолвная редкая роща погрузилась в осенний вечер.
Так было, когда провожал цзяннаньского гостя:
На середине реки оглянулся, чтобы рассмотреть облачные вершины;
Отшельник из Ичуани с висками подобными инею
Лежа смотрел на осенние горы с тоской по Лояну.
Для Вас в конце свитка написал строчку каллиграфии.
Сияние подобно легкому осеннему свету на горе Сун и на реке Ло.
Когда я путешествовал вместе с Вами, время промелькнуло как один день:
Не заметил, как в зеленых горах появилась желтая трава.
Поэт, рассматривая свиток, испытывает настроение эпического покоя и грусти. Пейзаж напомнил ему о разлуке с дорогим его сердцу гостем, о быстротечности времени (желтая осенняя трава — намек на приближающуюся старость). Подобно тому, как пейзажи, писавшиеся на сюжеты стихов, не являлись простой иллюстрацией к ним, стихи к картинам не только их дополняли, а делали образы живописи более емкими.
Вторя Су Ши, другой поэт, Хуан Тин-цзянь, сочиняет еще один поэтический текст к свитку, аналогичный по содержанию. В стихах Хуан Тин-цзяня, помимо рассказа об увиденном и эмоционального переживания сюжета, есть еще замечания об особенностях творческого почерка старого мастера. Хуан Тин-цзянь видит и умение изображать «бесконечные дали», и традиции Фань Куаня, и совершенное владение техникой.
Выше уже говорилось, что задача художника заключалась в том, чтобы заставить зрителя пережить его отношение к изображаемому, проникнуться образами, «войти» в пейзаж.
Выше уже говорилось, что задача художника заключалась в том, чтобы заставить зрителя пережить его отношение к изображаемому, проникнуться образами, «войти» в пейзаж.
Но это — не только задача художника, но и высокое требование к зрителю. Акт творчества рассчитан на сотворчество зрителя. Ассоциативный строй китайской живописи требует от зрителя духовного и интеллектуального равенства с художником. Зритель должен быть достоин художника; высшей оценки картина заслуживает в том случае, если она стала стимулом для творчества других мастеров — поэтов в нашем примере, или художников, которые спустя столетия писали вариации на тему Го Си. Это и есть состоявшееся полноценное восприятие произведения.
Живопись, поэзия и каллиграфия воспринимались в Китае как искусства родственные. Стихи вдохновляли художников, а на пейзажных свитках поэты писали стихи. Порой художник, поэт и каллиграф — один человек. Стихи, которые помещались на свободной поверхности свитка или на его монтировке, иногда были адекватны образу живописи, а иногда пейзаж вызывал целую цепь воспоминаний, связанных либо с личной судьбой поэта, либо с судьбой его народа. Могли быть литературные, исторические, мифологические ассоциации. Такая форма связи между поэзией и живописью очевидна, о ней — в словах Су Дун-по о Ван Вэе: «Его картины, как стихи, а его стихи подобны картинам».
В подтверждение родства живописи и поэзии в трактате приводится шестнадцать отрывков из стихов, которые могут послужить сюжетами для пейзажных свитков. В главе «Идеи живописи» говорится, что тайны живописи доступны тому мастеру, который воспитывает в себе снисходительность и радостность, а его желания и помыслы — приятны и легки, как у непосредственного и доверчивого ребенка. Художник приближается к секрету искусства и тогда, когда он читает стихи: «На досуге, — пишет Го Сы, — я читал отрывки из стихов Цзинь и Тан, подражания древним и современные.
Лучшие из них рассказывают о сокровенных чувствах людей или описывают природу так, будто она перед глазами наряжается.
Однако если бы я не жил в тиши и покое, не сидел у светлого окна за чистым столом, сжигая благовония, когда тысячи забот рассеиваются и исчезают, то самый лучший смысл этих строк я бы не узрел, красоту сокровенных чувств я бы не постиг… Я, Го Сы, записывал то, что произносил мой отец, — прекрасные строки и чистые строфы древних, вызывающие лучшие мысли и достойные живописи».
Живопись, поэзия и каллиграфия воспринимались в Китае как искусства родственные. Стихи вдохновляли художников, а на пейзажных свитках поэты писали стихи. Порой художник, поэт и каллиграф — один человек. Стихи, которые помещались на свободной поверхности свитка или на его монтировке, иногда были адекватны образу живописи, а иногда пейзаж вызывал целую цепь воспоминаний, связанных либо с личной судьбой поэта, либо с судьбой его народа. Могли быть литературные, исторические, мифологические ассоциации. Такая форма связи между поэзией и живописью очевидна, о ней — в словах Су Дун-по о Ван Вэе: «Его картины, как стихи, а его стихи подобны картинам».
В подтверждение родства живописи и поэзии в трактате приводится шестнадцать отрывков из стихов, которые могут послужить сюжетами для пейзажных свитков. В главе «Идеи живописи» говорится, что тайны живописи доступны тому мастеру, который воспитывает в себе снисходительность и радостность, а его желания и помыслы — приятны и легки, как у непосредственного и доверчивого ребенка. Художник приближается к секрету искусства и тогда, когда он читает стихи: «На досуге, — пишет Го Сы, — я читал отрывки из стихов Цзинь и Тан, подражания древним и современные.
Лучшие из них рассказывают о сокровенных чувствах людей или описывают природу так, будто она перед глазами наряжается.
Однако если бы я не жил в тиши и покое, не сидел у светлого окна за чистым столом, сжигая благовония, когда тысячи забот рассеиваются и исчезают, то самый лучший смысл этих строк я бы не узрел, красоту сокровенных чувств я бы не постиг… Я, Го Сы, записывал то, что произносил мой отец, — прекрасные строки и чистые строфы древних, вызывающие лучшие мысли и достойные живописи».
